Оперативная информация по состоянию на 7.00. Судно следует под машиной со скоростью 8 узлов, курсом 245 градусов. Судно находится в 630 милях северо-восточнее от мыса Игольный, Южно-Африканская Республика. Глубина под килем 3000 метров. Дистанция до порта Кейптаун 850 миль. Погода: температура воздуха 19 градусов, температура воды за бортом 23 градуса. Атмосферное давление 768 мм рт. ст. Пасмурно. Ветер южного направления 15-16 метров в секунду.

- Как день прошел, Олег Константинович?
- У курсантов был напряженный парусный день. «Шквалики» к нам налетали, авралы сегодня часто играли. В сильный ветер пришлось курсантам подниматься на мачты – крепить и укатывать паруса. То есть, они почувствовали, что такое на самом деле – хождение под парусом в океане. Можно сказать, что этот день стал своеобразным испытательным экзаменом на прочность для курсантов, которые прибыли к нам во Владивостоке.

- Наверное, это была еще и хорошая тренировка перед прохождением мыса Доброй Надежды?
- Возможно. Хотя, надеюсь, что там несколько спокойнее будет обстановка. Все-таки, сегодня к нам «шквалики» долетали со скоростью до двадцати шести метров в секунду.

- И крен был приличный…
- Да, и крен доходил до двадцати пяти градусов на правый борт. Такие у нас сегодня были «рабочие моменты». А так – все по-старому. Суббота – новостей нет. Сейчас бежим даже под двумя двигателями и под стакселями. Надо нам побыстрее этот участок проскочить – пока антициклон висит над южной частью Африки. Сильного встречного ветра здесь не должно быть. Он и сейчас, в принципе, стихает – уже его скорость меньше одиннадцати метров в секунду. Таковы основные новости дня.

- Словно какое-то знамение – двойная радуга сегодня была над Индийским океаном…
- Да, радуга была очень яркая. Потому что воздух в океане очень чистый. На берегу такую радугу не увидишь. Действительно, сегодня мы наблюдали двойную радугу, причем – все ее цвета были очень четко видны. Наши фотокорреспонденты – отвели душу. Ничего другого не скажешь – красивая радуга была.

- В этот особенно яркий день хотелось бы поговорить об Иване Федоровиче Крузенштерне. Очевидно, его жизнь повлияла и на Вашу судьбу. Доводилось ли вам бывать на его могиле?
- Да, я был на его могиле. Я оканчивал Таллиннское мореходное училище, а Иван Федорович Крузенштерн – уроженец Ревеля, ныне это город Таллинн. Был я и в том месте, где находилась усадьба семьи Крузенштерна, и в соборе, где покоятся останки нашего великого соотечественника. В принципе, историю Ивана Федоровича Крузенштерна  я знал еще раньше. Когда учился в школе, то читал книги о его жизни и о том, что он сделал для России. Поэтому, в период моего обучения в Таллинне, история Крузенштерна не была для меня открытием. Конечно же, я тогда не думал, что буду работать на паруснике, носящем его фамилию. Но, видимо, так судьбе было уготовано. Безусловно, все мы чтим это славное имя русского мореплавателя и первооткрывателя Ивана Федоровича Крузенштерна. Стараемся быть достойными его свершений. Думаю, что и сейчас, по мере сил и способностей, мы работаем в этом же направлении.

- И все же удивительный поворот произошел в судьбе Крузенштерна. Он же – немец по происхождению. Урожден с именем – Иоганн Людвиг. Правда, принял православное крещение. Интересно, как он отважился на такой кругосветный поход? Что им тогда двигало?
- Сейчас, наверное, никто с абсолютной точностью не скажет – что им двигало в то время. Предположить, что – патриотизм? Думаю, этим по существу многого не скажешь. Сказать, что – романтика? То же – не точно. Может быть, хотел что-то великое сделать в качестве первооткрывателя для России, для ее флота. Но это – то же лишь одна сторона дела. Наверное – все это присутствовало вкупе. Возможно лишь – одно в большей, а другое в меньшей степени. Могу сказать лишь одно, конечно же, он очень хотел совершить эту кругосветную экспедицию.

- Очевидно, он видел в этом походе, прежде всего – служение. Не случайно же немцев, в хорошем смысле, называют «служаками»…
- Да, они «служаки». Это – бесспорно. Но, наверное, в этом его поступке присутствовала и известная доля авантюризма. Отправляться в такое плавание тогда было тяжеловато. А у него уже была семья, ребенок. Можно было и не вернуться.

- Сам поход длился три года. За этот период в экипаже корабля возникали различные коллизии. С Николаем Петровичем Резановым у Крузенштерна отношения складывались не просто…
- Сейчас, к сожалению, появилось много публикаций о противостоянии Резанова и Крузенштерна.

- Не только сейчас. Об этом, например, говорит дневник современника и участника кругосветного плавания лейтенанта Левенштерна…
- Честно говоря, я скептически отношусь к этому дневнику. Потому, что он написан не русским офицером, а по происхождению немцем. На мой взгляд, «немцы» старались несколько снизить в этой экспедиции роль Резанова. Тут, думаю, надо учитывать особенности национальной психологии того времени. В частности, Левенштерна.

- Хотелось бы задать в какой-то мере высокопарный вопрос. Ощущаете ли Вы себя наследником традиций, самого духа служения Ивана Федоровича Крузенштерна?
- Наверное, да.

- Вы так же являетесь, своего рода, первооткрывателем…
- Ну, так бы я не сказал. А дух романтики того времени, традиции того похода – мы, надеюсь, стараемся сохранять.

- И, авантюризм, наверное, тоже?
- Без хорошего авантюризма сейчас ничего не сделаешь. Если человек хочет чего-либо серьезного и нового добиться, то внутри он должен быть, в хорошем смысле, авантюристом. Должен уметь рисковать. А если человек все заранее «раскладывает по полочкам», то, как правило, совершить что-либо новое и серьезное у него не получается.

ПРИЛОЖЕНИЕ К БЕСЕДЕ
«КРУЗЕНШТЕРН»

«Экспедиция, которую я имею честь предложить – первая в таком роде, предпринимаемая русскими; в виду ее значимости она не может не привлечь внимание всей Европы: большая часть ее обрадуется, видя нас, использующих все усилия, применяющих все средства, чтобы повысить еще более тот уровень процветания, которое должно быть нашей долей; те, однако, кто не желает добра нашей стране, и, несомненно, их много в пределах и за пределами нашей Империи, будут относиться к ней с завистью и ревностью». 
«Если эта экспедиция успешно завершится, она благоприятно отразится на российской чести, так как даст нам самое высшее преимущество. В случае неудачи вина, независимо заслуженно или незаслуженно, ложится, главным образом, на меня, и я считаю своим долгом представить необходимость того, что должно быть предпринято с всевозможной осторожностью».

И.Ф. Крузенштерн.
1799 год.

«А вашему другу дано испытать весь свет и всё в оном. И когда возвращуся к вам, тогда услышите изподленна [доподлинно]. Нет, дражайшие, заклинаю вас нашем священным союзам дружбы прохладить пылкость вашу в исследовании других народов. Я испытывал, видел, испытываю. Еще и вижу. Но! Зачем? – спросите. Затем, мои милыя, чтобы лутчи цену дать моему отечеству».

(Журнал Макара Ивановича Ратманова.
В путешествие Крузенштерна).