Статистика кругосветки
04.08.2006 00:00

Оперативная информация по состоянию на 7.00. Судно следует под машиной со скоростью 9 узлов курсом 70 градусов. Судно находится в 14 милях северо-западнее от острова Найссаар, Эстония. Глубина под килем 50 метров. Дистанция до порта Санкт-Петербург 195 миль. Погода: температура воздуха 17 градусов, температура воды за бортом 17 градусов. Атмосферное давление 758 мм рт. ст. Переменная облачность, без осадков. Ветер северо-восточного направления 6-7 метров в секунду.

- Итоги дня, Олег Константинович?
- Мы находимся уже у своих родных российских берегов. Сегодня целый день готовились к заходу. Курсанты тренировались стоять на реях при заходе в Санкт-Петербург. Далее мы легли в дрейф в районе острова Гогланд. Там выждали время, с таким расчетом, что бы завтра встать на якорь в светлое время суток. Вечером пошли. По пути встретились с парусным судном «Сиклаудом». Он пятого августа заходит в Санкт-Петербург. На этом судне капитан и многие члены экипажа «выходцы» с нашего судна. Особых новостей нет. Каждый день поступают некоторые изменения по нашему заходу, но они – незначительные. В принципе, все нам ясно и понятно. Завтра становимся на якоре – на рейде Кронштадта. Там будем ждать команду уже на заход в Санкт-Петербург.

- Сегодня исполнилось десять месяцев со дня начала непосредственно самой кругосветки. Четвертого октября прошлого года «Крузенштерн» вышел из порта Санта-Крус. А каким был сам заход в Санта-Крус?
- Санта-Крус и Бремерхафен – это наши любимые порты. Мы любим туда заходить. Потому что – и тут и там у нас друзья. Заходя в Санта-Крус, мы знали, что там хорошо отдохнет экипаж, что там все будет хорошо организованно. И, действительно, в этом городе нас очень тепло встретили. Были организованы экскурсии и на вулкан Тейде, и по различным достопримечательностям самого города. Все это было интересно и для курсантов, и для экипажа. В Санта-Крусе мы пополнили различные запасы. Взяли продовольствие на длительный период времени – потому что дальнейший океанский переход был очень длительный. Естественно, и техническое снабжение там осуществили – взяли топливо, воду. В общем – загрузились по полной программе. В целом, заход туда был простым, никаких проблем не возникало. Удобная стенка там для швартовки. Стоять было удобно.

- То есть, можно сказать, что в Санта-Крусе экипаж и курсанты набрались сил непосредственно для самого кругосветного плавания?
- Да, именно так.

- Санта-Крус переводится с испанского языка, как Святой Крест?
- В принципе, да.

- Иначе говоря, осененный Святым Крестом «Крузенштерн» отправился в океанское плавание?
- Да, оттуда мы пошли через Атлантический океан уже на другой материк в уругвайский порт Монтевидео.

- Насколько я знаю, что Санта-Крус в первой русской кругосветке – почти двести три года тому назад – посетил Иван Федорович Крузенштерн. В этом есть непосредственная перекличка времен…
- Собственно говоря, мы так и старались проложить наш маршрут таким образом, что бы пройти те места, где была экспедиция Ивана Федоровича Крузенштерна более двухсот лет назад.

- Сегодня, когда мы находимся в родных водах и, по-сути, у родных берегов хотелось бы подвести некоторые общие итоги кругосветного плавания. Если это возможно, то – в цифрах.
- Давайте попытаемся. Итак, от Калининграда до Санкт-Петербурга мы прошли сорок пять тысяч триста сорок восемь морских миль. По времени это заняло шесть тысяч четыреста пятьдесят три ходовых часа.

- А есть ли статистика – сколько миль мы прошли под машиной, сколько – под машиной и парусом, сколько – только под парусом?
- Да, есть. Под машиной нами пройдено девятнадцать тысяч четыреста девяносто одна миля. Под машиной и парусами – десять тысяч пятьсот сорок восемь миль. А чисто под парусами – четырнадцать тысяч семьсот восемьдесят четыре мили.

- Интересно, сколько каждый вид передвижения составил в процентах по времени и по расстоянию?
- И эти данные у нас тоже есть. Под машиной по времени мы прошли – 41,98 процента, а по расстоянию – 43, 48 процента. В режиме, когда мы шли под парусами и машиной по времени – 20,6 процента, по расстоянию – 23,54 процента по расстоянию. И плавание только под парусами составило по времени – 37,42 процента и 32,98 – по расстоянию.

ИНФОРМАЦИОННОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ
К БЕСЕДЕ «СТАТИСТИКА КРУГОСВЕТКИ»
Из дневника лейтенанта «Надежды»
Ермолая Ермолаевича Левенштерна
Октябрь (ноябрь) 1803 года

6(18) октября, вторник. Все 8 недель пути мы покрываем издержки, нанесенные хозяйству.
Много трудов пришлось нам потратить, чтобы спасти от окончательной гибели продукты, подверженные порче, и также решить, что надо будет купить на Тенерифе.
В полдень мы миновали широту [острова] Сольваж [Селваженш] и вечером увидели Пик [Тейде острова] Тенерифе. Лисянский и доктор Лабанд* сегодня у нас обедали.
Горнер сегодня выдал очень подходящую характеристику Тилезиуса. Он сравнил его с ортодоксальным проповедником, который, делая весьма значительную мину в мелочах, забывает при этом основное. По виду кажется, что он стремится лишить себя всех земных радостей, на самом же деле втайне он эпикуреец. Он презирает разврат, и при этом сам большой кутила; корчит отчаянные гримасы и прикидывается, что он напрягает все свои силы там, где они совсем не нужны, например, чтобы повернуть ключ в замке, а в случае необходимости не умеет применить свои силы. В любом отношении, в любом положении он ребячлив и смешон, так как он не соображает, как себя вести, чтобы не утратить свое достоинство. Это постоянное напряжение толкает его на глупости, которые создают о нем представление худшее, чем он заслуживает на самом деле.
7(19) октября, среда. У северной оконечности Тенерифе нас задержал французский фрегат, вооруженный как капер*. Он спросил, кто мы, сказал, что он называется «л'Эжипсьен» ([фр.] и здесь крейсирует, и поспешил, чтобы нагнать другие корабли, которые были видны на горизонте. Всю ночь мы крейсировали между островом Тенерифе и [Гран-]Канария.
8(20) октября, четверг. В 11 часов утра мы прибыли на рейд Санта-Крус [-де-Тенерифе]. Нас посетил испанский офицер [капитан порта дон Карлос Адона (Шемелин, 1816, 30)], который нас опрашивал и дал нам указания, где мы можем набирать воду и когда можно купить свежую провизию. Вскоре после этого французский фрегат стал на якорь рядом с нами. Тенерифе очень тщательно возделан, и город выглядит очень хорошо.
Недавно на Мадейре ураган нанес большой ущерб, при этом погибло больше 1000 человек.
После обеда капитан послал меня на берег, чтобы засвидетельствовать почтение губернатору — маркизу де ла Каза Кагигаль. Меня приняли очень любезно. Резанов поехал на берег, не дожидаясь моего возвращения; сразу же на корабль приехал офицер с известием, что без определенного приказа и разрешения губернатора никто не должен быть отпущен на берег. Этого и добивался Резанов. Горнер поехал со мной, и мы с ним попутно посетили купцов — господ Кальо  и Консекве. Трактиров в этом городе почти нет. Дома здесь опрятные и улицы чистые. Жители или очень богатые, или очень бедные. Здесь я увидел первые пальмы. Вино хорошее.
Чтобы предохранить якорный канат от повреждения, его подвязывают в воде к бочкам, чтобы его не разрезали острые верхушки скал. Я взял у Консекве росток герани и засунул его в цветочный горшок Крузенштерна, чтобы привезти ее на Камчатку.
9(21) октября, пятница. Горнер использует любезное предложение губернатора — открыть в городе обсерваторию. Он поехал сегодня на берег с хронометром и инструментами. После обеда французский капер взял в плен два английских купеческих корабля.
Мы расположились напротив крепости [Сан-Кристобал], где Нельсон* потерял свою руку. Рискованное предприятие не удалось, и англичане были окружены и взяты в плен; но испанцы их снова отпустили без оскорбления и с подарком из прохладительных напитков.
Резанов поехал на берег и взял с собой всех трех естествоиспытателей. Наверное, опять для того, чтобы иметь опекуна и переводить расходы на казенный счет. Но так как Фридерици сам должен был оплачивать свою поездку в Лондон, то господа больше вместе с ним не ездили, пока Резанов не приказал это сам письменно.
Вечером досаждает чернь, опасно одному отважиться находиться среди нее, особенно среди дерзких баб.
10(22) октября, суббота. Завтра накажут многих наших матросов. Их послали на берег купить свежий хлеб и зелень, а они все ушли с лодки. Только они ушли, как испанцы украли нашу лодку и уехали на ней. Испанский офицер гауптвахты был так любезен, что доставил нам лодку обратно.
После обеда Горнер, Беллинсгаузен и я делали топографическую съемку бухты, взяв за базис* оба корабля: «Неву» и «Надежду».
К чаю у нас было много гостей. Мадам Армстронг со своей матерью, мадам Куве (Соиуе) с двумя дочерьми. Последняя со всем своим состоянием прибыла из Иль-де-Франса [Маврикий] и нашла убежище на Тенерифе, когда узнала, что между Англией и Францией снова разгорелась война. Вечером мы много танцевали. Мадам Армстронг — легкомысленная донна. В 9 мы ужинали, еще немного танцевали после стола и проводили дам на берег. Мы приглашены утром на чашку чая к Армстронгу. До ужина я разговаривал с Армстронгом и его женой. К нам подошел Лисянский и сказал: «Кто не хочет ужинать, тот должен танцевать». Мадам сказала своему мужу: «Я буду рада, если ты спустишься» ([англ.]. Армстронг пошел очень довольный, поглаживая баки, вниз к своим, а его жена только тогда поспешила за ним и они ушли.
Г-н Линсей (Linsey), брат которого состоит капитаном в английской службе, с удовольствием пил вино.
За день до нашего прибытия губернатор или вице-король получил известие о нашей экспедиции и одновременно власть над жизнью и смертью жителей Канарских островов. Сегодня Резанов вернулся из [Ла-]Оротавы. Фридерици задела лошадь, и он вернулся из-за своей раны. Это уже раздражило Резанова, так как чем больше у него свита, тем важнее сам он себе представляется. Когда Резанов услышал, что мы поплывем только во вторник, то он сказал Крузенштерну: «Я как арестованный на вашем корабле, зачем вы меня торопите без нужды? Вы намеревались отплыть сегодня, а теперь вы остаетесь еще на два дня!»
Долго они оба спорили и потом пошли вместе к Армстронгу. Мадам кокетлива в высшей степени. Мы играли в двадцать одно, я выиграл; музицировали и пели, Амалия и Дельфина Куве очень хорошо себя держат.
Каждый из нас написал письма в Россию, а Ромберх взял на себя написать Карамзину. Это была правильная идея, так как она давала возможность поместить в газеты сведения о нашем прибытии на Тенерифе.
12(24) октября, понедельник. Сегодня на вахте у меня внезапно пропал голос, и после небольшого кашля я потерял много крови. Часть крови свернулась, часть была жидкой. При этом грудь у меня не болела, но чувствовал я себя плохо.
Тилезиус, который ничего не разрешает Лангсдорфу, не хотел дать спирта, который требовался последнему. Я попытался его уговорить, но напрасно. Тилезиус не уступал в своем упрямстве. Поэтому я обратился к Крузенштерну. Ему удалось, наконец, вежливыми увещеваниями добиться того, что упрямый надворный советник стал сговорчивее, хотя спирт ему вовсе не принадлежал.
Каза Кагигаль совсем не обращал внимания на наших капитанов. Он принял их в своей канцелярии, когда они пришли к нему с визитом. Резанова по возвращении из [Ла-]Оротавы пригласили на обед к губернатору, капитанов тоже. Но капитаны отклонили приглашение.
Сегодня вечером у Армстронга граф Толстой сказал, что мы отплывем завтра, так как сегодня всё привезли на корабль: воду, вино, живность ([нем.] Fasel — [«мелкий скот и домашняя птица». На Тенерифе покупали барана, говядину, кур (Шемелин, 1816, 36)]) и овощи. «Нет! — сказал Резанов, — завтра мы еще здесь останемся, так как мне надо еще кое о чем договориться с губернатором».
Мадам Армстронг оказывает явное предпочтение Лисянскому. Она ходит кругом него, как кот вокруг горячей каши.
13(25) октября, вторник. Между Резановым и Крузенштерном произошло объяснение, во время которого было высказано много [горьких] истин. Диспут был достаточно горяч. Крузенштерн поехал на берег, а вскоре после него и Резанов и граф. Только мы кончили есть на «Надежде», как пришел Толстой с просьбой отобедать у Армстронга. Это мы принуждены были отклонить, но вечером мы туда поехали. Мы снова играли в двадцать одно. В это время Резанов разговаривал с Каза Кагигалем, который тоже пришел. Губернатор был очень любезен по отношению к Резанову. Дал ему копию приказа, который он получил относительно нас, чтобы мы использовали ее в испанско-американских владениях, куда мы, вероятно, придем раньше, чем депеши из Испании. Подарил ему специальную карту Тенерифе, мумию и т. д.
14(26) октября, среда. Мы подняли фертовинги [якоря].
Испанцы живут здесь чрезвычайно нелюдимо. Фрукты и овощи, правда, в изобилии, хлеба же и мяса мало. Молока, гусей, уток и дичи совсем не достать. Коз и кур можно найти только на рынке. Рыбы здесь достаточно. За 25 штук белья я заплатил 4 испанских талера. Тенерифе, вероятно, служит Испании, как Сибирь России. Здесь больше, чем где-либо, встречаются мошеннические физиономии.
Работа при этой жаре, особенно поднятие якоря, чрезвычайно утомительна и тяжела.
Толстой вчера похитил у мадам Армстронг носовой платок, и ему ничего не стоит сегодня начать выпрашивать у каждой дамы что-нибудь на память, а если она ему откажет, то он все равно возьмет. Счета, которые Крузенштерн должен был оплатить, были несколько задержаны, и завтра губернатор обещал приехать на корабль.
Вечером мы разъезжали по рейду, чтобы посмотреть на рыбную ловлю. В каждой лодке сидит от 6 до 8 малых, на каждом конце лодки разведен большой огонь, удочки двигаются как перпетуум мобиле. Иногда они бросают рыбам немного корма.
Только мы успели вернуться на борт, как нам принесли письмо от Крузенштерна с просьбой от имени Армстронга пожаловать на берег. Так как должны были быть танцы, то мы поехали и веселились до полуночи. Музыка была плохая, поэтому Ромберх взял скрипку и сыграл шотландский танец. Испанцы пытались своими кларнетами заглушить скрипку, так что я невольно громко закричал: «Пиано!». Кокетство жены Армстронга заразило всех дам. И я себе позволил несколько больше вольностей, чем обычно, и прекрасно развлекался с Дельфиной. В Тенерифе мы не завели знакомства ни с одним испанцем.
15(27) октября, четверг. В 10 часов нас посетил маркиз Каза Кагигаль с большой офицерской свитой и под испанским флагом. При отъезде мы расставили матросов по вантам и салютовали. От нас губернатор поехал на «Неву», и крепость ответила на наш салют. Еще нас посетили Линсей и Смит, и в 2 часа пополудни мы подняли якорь. Объяснение между Крузенштерном и Резановым, начавшееся на корабле, закончилось следующим образом на берегу: Резанов секретно показал Крузенштерну указ императора, по которому он, Резанов, назван начальником экспедиции. И очень он этим чванился. Но капитан сказал, что с его стороны было неправильно принять этот указ от императора, так как он не в состоянии его выполнить, и кроме того, так как он должен был спросить капитанов — захотят ли они находиться под командой камергера и т. д. На это Резанов дружески сказал, что он сожалеет, что его неправильно понимают, и просит прощения, если в его высказываниях было что-либо предосудительное.
Одна из добыч корсара состояла из имущества, принадлежавшего старому англичанину. Он провел всю жизнь в Вест-Индии, нажитое состояние он погрузил на корабль и поплыл в Англию, чтобы там закончить свой век. Сейчас этот старик, лишенный всяких надежд, получает милостыню у Армстронга. Его седая голова вызывает почтение.
Мориц Коцебу так сильно влюбился в маленькую Дельфину, что поднялся со слезами на глазах на верхушку грот-мачты*, чтобы по возможности еще раз увидеть любимую девушку.
Испанский купеческий корабль, назначенный в Рио-де-ла-Плата, должен был находиться в карантине из-за нескольких больных. И он решил лучше плыть с нами, но так как плавает он очень плохо, то мы его уже потеряли из виду.
16(28) октября, пятница. Мое кровохарканье кончилось, и танцы у Армстронга мне совсем не повредили. В Санта-Крусе есть два памятника: большой каменный крест, давший название городу, и обелиск, воздвигнутый в честь Святой Марии де Канделария. Раньше на Канарских островах жил народ под названием кванчи [гуанчи*]. Появление Марии, как говорят, обратило их, а сейчас здесь больше нет туземцев. Говорят, что Каза Кагигаль происходит от этих кванчи. Поповские сказки.
17(29) октября, суббота. Наша карта рейда Санта-Крус удалась, хотя меня не удовлетворяет. На 26 градусе широты суконный сюртук (военная форма) мне пригождается, не обременяя меня. Наших матросов содержат очень хорошо. И к нашей общей радости они все толстощекие и бодрые.
Рисование карт — утомительная работа.
18(30) октября, воскресение. Сегодня наших матросов разделили на три вахты. Наше хозяйство превзошло все наши ожидания. Наш стол лучше, расходы меньше, и общее довольство пришло на место вечному ворчанью.
19(31) октября, понедельник. Вечером мы миновали тропик Рака. К обеду Крузенштерн погнал на «Неву». Он рассказал нам, что когда суперкарго [приказчик Коробицын*] с «Невы» однажды вечером немного задержался в Санта-Крусе, то его окружили грубые бабы и раздели догола.
Каждый день производятся все наблюдения, которые только возможны. При поездке в ботанический сад в [Ла-]Оротаве наши спутники встретили негра. Тилезиус остановил негра и начал с ним говорить по-латыни с таким почтением, как будто тот мог его понять. Остальные господа держались за бока от смеха.
Насколько у нас все идет весело, настолько тихо все проходит на «Неве». Лисянский — тиран, ввел такие строгие высоконравственные правила, что каждый сидит в своей каюте нелюдимом.
20 октября (1 ноября), вторник. Крузенштерн заботится о наших матросах самым беспримерным образом. Все болезни предотвращаются хорошим питанием, посильной работой, сухим платьем, чистым бельем и окуриванием под палубой. К тому же еще довольство, ну как тут можно заболеть.
21 октября(2 ноября), среда. Очень слабый пассат*, летучие рыбы и бониты* ([иск. фр]. bonnieten) кишат вокруг нашего корабля.
Еспенбергу ничем не угодишь — то ему чай слишком крепок, то кофе слишком жидок. Когда все уже одеты, он появляется в шлафроке и бреется, пока другие завтракают, хотя после 8 часов это уже не разрешается. Сегодня он принял рвотное и напустил на себя такой жалостный вид, что мы невольно начали над ним смеяться. После этого он пошел в каюту к Крузенштерну, и там его вырвало. Мог бы использовать для этого и свою каюту. Капитанской галереей* [т. е. гальюном* на галерее] пользуется только он один, но это я ему меньше всего ставлю в вину.
Никто не переносит неудобства жизни на корабле так тяжело, как Еспенберг. Если корабль немного качает, то у него уже портится настроение. Ни с кем у него нет дружеских отношений. Он находится в постоянном напряжении, которое ему самому неприятно и делает его еще ворчливее. В Тенерифе он объелся фруктами и поэтому сейчас болен. Он чувствует, что больше учился и больше знает, чем все мы остальные, но слишком часто дает это почувствовать своим нахальством. Совершенно невыносим он делается, когда недоволен сам собой.
22 октября (3 ноября), четверг. Еще нет пассата. Северный ветер несет нам приятную свежесть, но также и утомительную морскую зыбь.

 
))