Город Макао построен на буграх и оврагах, впрочем, весьма чист и застроен довольно порядочными домами. Он защищается несколь кими батареями и с моря имеет прекрасной вид, чтож касается до его окружностей, то оныя любопытному путешественнику не могут представить ни чего, кроме каменьев и дикой горной травы.

Лисянский, Путешествие... ( II ), 246

Макао представляет вид упадшаго величия. Обширные здания на пространных местах, окружаемые великими дворами и садами, по большей части пусты. Число живущих здесь португальцев весьма уменьшилось….. В Макао считается от 12-ти до 15-ти тысяч жителей, из коих большую часть составляют китайцы, умножившиеся в сем городе столько, что, выключая монахов и монахинь, редко увидеть можно европейца на улице….. Число здешних солдат не превосходит 150, между коими нет ни одного европейца… Свойственное китай цам своенравие и наглость не находит в сих слабых военных силах достаточной препоны ограничивать безпрерывно умножаемыя ими оскорбления.

Крузенштерн, 1810,320—321

14/26 ноября 1805. Горнеру пришла в голову смелая мысль. Мы хотели получить китайский череп для доктора Галля. Но как было за это взяться? Мы все сомневались, что наше желание можно было бы осуществить.
На воротах перед Макао в деревянных клетках висели отруб ленные головы; это были головы нескольких китайских морских разбойников, повешенных на виселице. План Горнера — украсть одну из этих голов. Он считал, что это самый верный способ, который приведет к обладанию китайским черепом. Мы много говорили об этом, но об осуществлении его никто не думал. Два дня тому назад я спал с Горнером в гостинице в одной комнате. Проснувшись утром, я обнаружил, что постель Горнера пуста. Вскоре Горнер, взволно ванный и веселый, вошел с головой ладрона в носовом платке: он ее украл с виселицы. С огромными предосторожностями мертвая голова (еще не истлевшая) была доставлена на корабль, положена в негашеную известь и потом вычищена. Этот анекдот — единствен ный в своем роде.

Левенштерн, 2003, 408

Итак мне и не возможно было увидеться с г-ном Друммондом, президентом англинской фактории, с которым я познакомился в пер вую мою в Кантоне бытность 1798 года. Но я не упустил уведомить его о прибытии моем в Макао. Г-н Друммонд по получении извес тия, что я пробуду здесь недель несколько, поспешил оказать нам свои услуги, уступя мне собственной свой дом, которой красивым положением и великолепным во внутренности убранством отлича ется пред всеми другими домами, наипаче же пред португальскими. Г-н Друммонд имеет при доме своем обширной сад, содержимый с великими издержками. В оном находится грот, в коем, как уверяют, сочинил португальской Гомер свою Луизиаду, о каковой причине и известен грот сей под именем Камоенса.

Крузенштерн, 1810, 318-319

14 /26 ноября 1805. Крузенштерн поселился в доме Друммонда (тот же дом, в котором жил и Макартни). Сад небольшой и на самом деле красивый, из-за лежащих в нем огромных камней. В одном из этих камней — грот Камоэнса.

Левенштерн, 2003, 407

«Компрадор» есть слово португальское и означает постав щика; промысл сих людей состоит: снабдевать приходящие ко рабли съестными припасами и всеми потребностями; они имеют в готовности всякие материалы, как то: дерево, железо, канаты, смолу…..

Шемелин, II , 181,298

9/21 ноября 1805. Макао — приятный город, построенный из камня, но пустынный, потому что сейчас все купцы и факторы находятся в Кантоне….. Морские разбойники здесь многочисленны. У них есть несколько сотен вооруженных лодок, многие из них в 300 тонн водоизмещения, с 10 пушками и с командой, превышающей 300 человек.

Левенштерн, 2003, 404

…Множество китайских господ, на прекрасных своих яхтах прогуливающихся; там вдали видны деревеньки, при пестреющихся полях лежащия; и близ берегов Тигриса обведенныя каменными стенами не большие города с зданиями огромными во вкусе Ки тайском; словом, все представляло нам новую, живую, веселую и любопытнейшую картину. В сей гавани находится гораздо больше, нежели сколько видели мы в Макао, пловучих домов или лодок, на которых живут китайские бедняки; они безпрестанно находятся в движении, разъезжая по Тигрису и около стоящих здесь кораблей взад и вперед; некоторые из них подбирают с воды всякую дрянь, бросаемую с кораблей, как то: обрывки веревок, тряпиц, небольшие куски дерева, щепы и даже мертвых крыс, которых они в пищу упот ребляют; а естьли не усмотрят, то, подплыв тихонько к кораблям и найдя что-либо висящее из снастей, тотчас обрежут, а случается и то, что, влезая на корабли, крадут и хорошия вещи….. другие ж, стараясь ознакомится с матросами, продают им по тихоньку на чистую монету водку и торгуют девками.

Шемелин, 1818,320

Сколь ни здоров климат южнаго Китая для природных жителей, что доказано чрезвычайным многолюдством, однакож иностранцы подвергаются и в сей стране болезням, которыя бывают не маловажны и часто смертельны. Виденные мною на так называемом Датском [Голландском] и Французском острове (два маленькие островка на Реке Тигрисе близ Вампу) надгробные камни представляют доказательство удивительной смертности людей, находящихся при европейских факториях, во время отправления ими дел в Кантоне.

Эспенберг, 1812, 309

Кантон, великой торговой город, достоин любопытства иностран цев наипаче потому, что в нем видеть можно народы почти целаго света. Кроме всех наций европейских находятся там природные большей части торгующих стран Азии как то: армяне, магометанцы, индостанцы, бенгальцы, персы (персы суть потомки древних персов, оставившие свое отечество во время введения в оном магометанской веры и поселившиеся в Бомбее. Они следуют учению Зороастра) и проч. Они приходят более в Кантон морем из Индии и возвращаются тем же путем обратно.

Крузенштерн, 1810, 361—362

Кантон стоит при реке Тигрисе; снаружи он походит на большую деревню, а внутри представляет гостинной двор; ибо каждый дом онаго служит купеческою лавкою, а улицы вообще названы могут быть рядами разных товаров и ремесел. Улицы в нем узки и от вели чайшего множества народа, которым оне безпрестанно наполнены бывают, проходить ими весьма трудно. При всем том находящаяся в городе набережная придает ему важный вид; по оной выстроены прекрасныя здания, принадлежащия Европейским купцам, из коих Англинская и Голландская фактории могут назваться великолепней шими; чтож касается до строений, собственно китайцам принадле жащих, то и самыя лучшия из них весьма малозначущи, а о домах скудных Китайцев уже и говорить нечего; ибо многия, кроме двери, которая завешивается рогожею или тонкими из бамбука сделанными ширмами, другаго отверзтия не имеют.
Кантон разделить можно на две главныя части, на внешнюю и внутреннюю. В последнюю никто из иностранцев войти не может; ибо в оной живут Наместник провинции и все знатные чиновники. Город сей принадлежит к числу первых торговых городов в свете….. Кантонские начальники вместо надлежащаго наблюдения за поряд ком торговли, для государства их весьма выгодной, пекутся только о сыскании способов к грабежу для своего обогащения.

Лисянский, Путешествие... ( II ), 258—259; 261—262

7/19 февраля 1806. Я совсем не упомянул о свободе людей в Кан тоне. Матросы на английских и американских кораблях присвоили себе право получать на 3 дня шабаш. Всем матросам, кроме часовых, капитан был обязан дать отдых после того, как корабль разгрузили, загрузили и вновь оснастили так, что он был готов к отплытию. Капитан должен был разрешить матросам поездку в Кантон. Все лодки приходят в Кантон битком набитые. Каждый покупает себе соломенную шляпу, здесь такая мода, и палку, чтобы обезопасить себя от карманных воров. Далее пьют и ночью, и днем. Всю ночь пускают фейерверки на свободном пространстве перед факториями; организуются партии бокса, которые заканчиваются дракой между англичанами, китайцами и т. д. Проводятся всевозможные игры, забавы, фокусы; все это с большим шумом. Матросы возвращаются на корабль, под национальный флаг пьяные, оборванные и с синяками под глазами. Капитаны, которые разумно мыслят и хорошо относятся к своим людям, щедро наделяют их бочками рома, водки и вина. Делают так, что все они в первый же вечер напиваются, держат их на этой дозе и посылают пьяными обратно на корабль. Всем бросалось в глаза, что наши люди так хорошо себя вели, тем более что русские ведь славятся пьянством.
8/20 февраля 1805. Курганова не посылали в Кантон, так как вплоть до Китая он ни разу, побывав на суше, не возвращался на корабль трезвым. Он подходил к каждому и просил, чтобы за него походатайствовали перед Крузенштерном, и давал честное слово, что он исполнит свой долг и вернется трезвым. После многих просьб Крузенштерн разрешил ему как унтер-офицеру поехать в Кантон с катером. Лодка осталась в Кантоне на ночь и вернулась только на следующий вечер. Трезвый Курганов торжествующе поднялся на корабль, явился к каждому, чтобы показаться и завоевать доверие. Спустя полчаса Крузенштерн снова послал за ним, чтобы о чем-то его спросить. В ответ он услышал, что Курганов так пьян, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Этот человек купил себе водки, воздерживался от питья, пока не доложил о себе, и за один раз наверстал все то, что он упустил.
9/21 февраля 1805. Но вечером Курганову было так плохо, что на помощь позвали Эспенберга. Мы очень беспокоились за него и были немало удивлены, когда на следующее утро увидели, что он совершенно бодрый стоит на вахте. Эспенберг даже встал раньше, чтобы осведомиться о его здоровье. Когда Эспенберг предложил ему лекарство, то он попросил у него водки с похмелья, утверждая, что он совсем здоров.

Левенштерн, 2003, 434—435

[6/] 18 числа [декабря 1805] таможенный директор, или Гопу, обмерял корабль «Неву». Он прибыл к нам около 10-ти часов утра на большой лодке, украшенной разными флагами, в сопровождении трех других таковой же величины и множества малых.
…Вдруг пронесся слух, что наместник хочет задержать корабли наши до тех пор, пока не получит из Пекина определительного в разсуждении нас повеления.

Крузенштерн, 1810, 324

Между тем послали мы немедленно купца своего Лукву к Гоппу или тамошнему начальнику с жалобою на поступок, означающий явную неприязнь.

Крузенштерн, 1810, 325

Гоппо по выслушании представлений Гонга, отдал тотчас при казание, чтобы отправить немедленно судно с последними нашими вещами, и уверял, что мы в скорости получим и паспорты к отходу. Он приехал даже через несколько дней сам к кораблю Надежде и велел обо мне спросить. Я был тогда на берегу, почему г-н Лисянский приехал к нему на судно. При переговоре г-на Лисянского с Гоппо казался последний даже озабоченным о скорейшем выходе нашем из Кантона, и обещался прислать нам достоверно через два дня паспор ты, которые мы, в назначенный срок действительно получили.

Крузенштерн, 1810, 333—334